Предисловие

Прочитав данное произведение, некоторые не скры­вали своей обиды из-за того, «что им ставят в пример такого безнравственного человека, как Герой Нашего Времени». По мнению других, автор «нарисовал свой портрет и портреты своих знакомых».

На самом же деле «Герой Нашего Времени... точно портрет, но не одного человека: это портрет, составлен­ный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». Подлинность Печорина вызывает раздраже­ние оттого, что в этом образе больше правды, чем этой правды хотят читатели.

Автор рисует современного человека с присущими ему людскими пороками и не пытается указать причину, как от них избавиться. «Будет и того, что болезнь указа­на, а как ее излечить — это уж Бог знает!»  

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

БЭЛА

Автор едет из Тифлиса на перекладных, везя с собой небольшой чемодан, в котором содержатся путевые за­метки о Грузии.

По дороге автор знакомится со штабс-капитаном Максимом Максимычем. «На нем был офицерский сюр­тук без эполет и черкесская мохнатая шапка. Он казал­ся лет пятидесяти; смуглый цвет лица его показывал, что оно давно знакомо с закавказским солнцем, и преж­девременно поседевшие усы не соответствовали его твердой походке и бодрому виду». Автор вместе с Мак­симом Максимычем останавливается на ночлег в дымной сакле, так как комнаты для проезжающих на станции не нашлось.

За чаем автор предлагает своему собеседнику расска­зать о чем-нибудь интересном, что произошло в здешних местах. Максим Максимыч повествует о Григории Алек­сандровиче Печорине: «Он явился ко мне в полной форме и объявил, что ему велено остаться у меня в крепости. Он был такой тоненький, беленький, на нем мундир был та­кой новенький, что я тотчас догадался, что он на Кавказе у нас недавно...»

В крепость за Тереком Печорин приехал на службу. Этот человек отличался странностями, а также противо­речивым и загадочным характером («в дождик, в холод целый день на охоте; все иззябнут, устанут — а ему ни­чего. А другой раз сидит у себя в комнате, ветер пахнет, уверяет, что простудился; ставнем стукнет, он вздрогнет и побледнеет; а при мне ходил на кабана один на один...»).

Автор интересуется, в течение какого времени Мак­сим Максимыч жил с Печориным. Тот ему отвечает, что длилось это около года и этот год для него памятен. «Ведь есть, право, этакие люди, у которых на роду напи­сано, что с ними должны случаться разные необыкно­венные вещи!»

В тех же местах, по соседству с крепостью, где слу­жили Печорин и Максим Максимыч, жил князь, у кото­рого был сын Азамат. Юноше было около пятнадцати лет, и он был горяч и своенравен. Зная это, многие умы­шленно поддразнивали его. Княжеский сын повадился ездить в крепость. Старый князь выдавал замуж свою старшую дочь и по этому случаю сам отправился в кре­пость, чтобы пригласить к себе Печорина и Максима Максимыча.

Максим Максимыч рассказывает о том, как здесь празднуют свадьбу: «Сначала мулла прочитает им что-то из Корана; потом дарят молодых и всех их родствен­ников; едят, пьют бузу; потом начинается джигитовка, и всегда один какой-нибудь оборвыш, засаленный, на скверной, хромой лошаденке, ломается, паясничает, сме­шит честную компанию; потом, когда смеркнется, в ку­нацкой начинается, по-нашему сказать, бал».

На этой свадьбе к Печорину подошла Бэла, которая была младшей дочерью князя, и «пропела ему... как бы сказать?.. вроде комплимента». Печорин встал, покло­нился ей и попросил Максима Максимыча, чтобы тот пе­ревел ей его ответ. Девушка была так хороша, что не могла не понравиться Печорину.

Среди гостей на свадьбе находился «старый знако­мец» Максима Максимыча Казбич, который тоже любо­вался красотой Бэлы, не сводя с девушки неподвижных, огненных глаз. О Казбиче говорили, «что он любит тас­каться за Кубань с абреками, и, правду сказать, рожа у него была самая разбойничья: маленький, сухой, ши­рокоплечий... А уж ловок-то, ловок-то был, как бес!..»

Кроме того, Казбич был хозяином необычайно краси­вого коня Карагёза, из-за которого ему завидовали мно­гие. Скакуна неоднократно пытались украсть, только не удавалось. «Как теперь гляжу на эту лошадь: вороная как смоль, ноги — струнки, и глаза не хуже, чем у Бэлы; а какая сила! скачи хоть на пятьдесят верст; а уж выез­жена — как собака бегает за хозяином, голос даже его знала! Бывало, он ее никогда и не привязывает. Уж та­кая разбойничья лошадь!..»

Максим Максимыч выходит на воздух освежиться и заодно проверить, на месте ли их лошади. Случайно он слышит разговор между Казбичем и Азаматом. Казбич рассказывает, как дорог ему его конь, который от пуль его спас и сам чуть не погиб и с которым он с тех пор не разлучался.

Княжеский сын готов что угодно отдать за коня, но Казбич лишь посмеивается над его предложениями. Тогда Азамат обещает выкрасть для Казбича свою сест­ру Бэлу: «Неужели не стоит Бэла твоего скакуна?» Но Казбич отказывается, подшучивая над юношей. Княже­ский сын в ярости. Между ними возникает стычка, Аза­мат вбегает в саклю в разорванном бешмете и обвиняет Казбича в том, что тот хотел его зарезать. Воспользо­вавшись суматохой, Казбич вскакивает на коня и скры­вается.

Максим Максимыч и Печорин возвращаются в кре­пость. От Максима Максимыча Печорину становится из­вестно о причине стычки между княжеским сыном и Казбичем.

Дня через четыре, когда Азамат вновь приезжает в крепость, Печорин умышленно заводит разговор о коне Казбича. Княжеский сын приходит в бешенство. Такое с тех пор случалось постоянно, когда Азамат появлялся в крепости. Наконец Печорину удалось заключить сдел­ку с юношей, который должен был привезти свою сестру Бэлу в крепость в обмен на коня.

Вечером Печорин выехал из крепости и вернулся с Азаматом, поперек седла которого лежала Бэла. Ран­ним утром следующего дня Казбич приводит на прода­жу десять баранов. Максим Максимыч приглашает его выпить чаю. Воспользовавшись тем, что Казбич сидит в доме, Азамат вскакивает на коня и исчезает. Казбич стреляет вслед, но пуля летит мимо. Он разбивает ру­жье, падает на землю и рыдает. Почти сутки пролежал на дороге Казбич, не скрывая своего горя. Узнав имя похитителя, он намеревается отомстить и направляется в аул. Там Казбич никого не нашел, так как князь был в отъезде, а Азамат исчез, подозревая, что его будут искать.

Попытки Максима Максимыча усовестить Печорина оказываются безуспешными. Тот говорит, что не наме­рен ничего менять, так как девушка ему нравится. Де­лая каждый день подарки Бэле, Печорин надеется, что приручит красавицу дикарку и та полюбит его. Максим Максимыч весьма в этом сомневается, и Печорин заклю­чает с ним пари, что через неделю Бэла станет его. Пе­чорин отправляет нарочного в Кизляр за разными по­купками, и тот привозит множество разных персидских материй. Девушка становится ласковее, доверчивее. Тогда Печорин делает вид, что покидает крепость на­всегда. Бэла с признаниями в любви бросается к нему на шею. Тем временем в крепости становится известно о гибели старого князя. Казбич, заподозрив, что Азамат с разрешения отца выкрал его коня, подкараулил князя у дороги за аулом, когда тот возвращался из напрасных поисков за дочерью, и ударом кинжала убил его.

Утром следующего дня автор вместе с Максимом Максимычем снова трогается в путь. Приводится описа­ние необыкновенно красивой, дикой, буйной кавказской природы.

После многих хлопот Максим Максимыч и автор доби­раются до скудного приюта, который состоял из двух сак­лей, где их радушно приняли оборванные хозяева. Максим Максимыч заканчивает свою историю про Бэлу.

Бэлу Максим Максимыч любил словно дочь, ведь своей семьи у него никогда не было. Щадя девушку, от нее скрывали известие о смерти отца. После того как девушка узнала об этом, она «дня два поплакала, а по­том забыла». Четыре месяца жизнь Печорина и Бэлы была безоблачной. Однако вскоре Печорин все чаще «стал снова задумываться» и под предлогом, что отправ­ляется на охоту, все чаще стал отлучаться из крепости. Бэла чувствовала себя покинутой и поэтому страдала. «Если он меня не любит, то кто ему мешает отослать ме­ня домой? Я его не принуждаю. А если это так будет продолжаться, то я сама уйду: я не раба его — я княже­ская дочь!»

Однажды Максим Максимыч и Бэла, гуляя вдоль крепостной стены, увидели Казбича, который скакал на лошади старого князя. По возвращении с охоты Печо­рин, узнав о том, что появился Казбич, запрещает Бэле выходить из крепости. Видя, что Печорин охладел к Бэ­ле, Максим Максимыч упрекает его в этом. В ответ на это Печорин говорит: «...у меня несчастный характер: воспитание ли меня сделало таким, Бог ли так меня со­здал, не знаю; знаю только то, что если я причиною не­счастия других, то и сам не менее несчастлив; разумеет­ся, это им плохое утешение — только дело в том, что это так. В первой моей молодости, с той минуты, когда я вы­шел из опеки родных, я стал наслаждаться бешено все­ми удовольствиями, которые можно достать за деньги, и, разумеется, удовольствия эти мне опротивели. Потом пустился я в большой свет, и скоро общество мне также надоело; влюблялся в светских красавиц и был лю­бим, — но их любовь только раздражала мое воображе­ние и самолюбие, а сердце осталось пусто... Я стал чи­тать, учиться — науки также надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди — невежды, а слава — уда­ча, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким. Тогда мне стало скучно... Вскоре перевели меня на Кавказ: это самое счастливое время моей жизни. Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями, — напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимания на кома­ров, — и мне стало скучнее прежнего, потому что я по­терял почти последнюю надежду. Когда я увидел Бэлу в своем доме, когда в первый раз, держа ее на коленях, целовал ее черные локоны, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательной судьбою... Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой. Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут до­вольно сладких, я за нее отдам жизнь, — только мне с нею скучно... Глупец я или злодей, не знаю; но то вер­но, что я также очень достоин сожаления, может быть, больше, нежели она: во мне душа испорчена светом, во­ображение беспокойное, сердце ненасытное; мне все ма­ло: к печали я так же легко привыкаю, как к наслажде­нию, и жизнь моя становится пустое день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать».

Печорин уговаривает штабс-капитана отправиться с ним на кабана. Григорий Александрович не хотел воз­вращаться без добычи — «таков уж был человек: что за­думает, подавай; видно, в детстве был маменькой изба­лован». Охота оказалась неудачной. Уже подъезжая к крепости, они услышали выстрел. Как оказалось, про­бравшись в крепость, Казбич похитил Бэлу. Печорин и Максим Максимыч бросились за ним вслед. Во время преследования Печорину удалось ранить лошадь Казбича: пуля перебила ей заднюю ногу. Понимая, что скрыться от преследователей не удастся, Казбич кинжа­лом ранил Бэлу. «Такой злодей: хоть бы в сердце уда­рил — ну, так уж и быть, одним разом все бы кончил, а то в спину... самый разбойничий удар!» Печорин на­прасно целовал холодные губы Бэлы, ничто не могло привести ее в себя. Бэлу привезли в крепость, где ее ос­мотрел лекарь. После долгих мучений, спустя два дня. девушка умерла.

Максим Максимыч рассказал, как случилось, что Казбичу удалось похитить Бэлу. Было жарко, и она вы­шла из крепости к речке, опустила ноги в воду. Именно в этот момент к ней подкрался Казбич, зажал рот и по­тащил в кусты.

На следующий день после ранения Бэла пришла в себя, ночью стала бредить. Когда бред прошел, Бэла «начала печалиться о том, что она не христианка, и что на том свете душа ее никогда не встретится с душою Григория Александровича, и что иная женщина будет в раю его подругой».

После того как Бэла умерла, Максим Максимыч и Печорин выходят на крепостной вал: «...долго мы ходи­ли взад и вперед рядом, не говоря ни слова, загнув руки на спину; его лицо ничего не выражало особенного, и мне стало досадно: я бы на его месте умер с горя. Наконец он сел на землю, в тени, и начал что-то чертить палочкой на песке. Я, знаете, больше для приличия, хотел уте­шить его, начал говорить; он поднял голову и засмеялся... У меня мороз пробежал по коже от этого смеха...»

Бэлу похоронили за крепостью, у речки.

После долгой болезни, спустя три месяца, Печорина перевели в Грузию. С тех пор Максим Максимыч боль­ше его не встречал.

Автор и Максим Максимыч отправляются в дорогу. Автор снова заводит разговор о Бэле и о Печорине, инте­ресуется судьбою Казбича. «Слышал я, — отвечает Максим Максимыч, — что на правом фланге у шапсугов есть какой-то Казбич, удалец, который в красном бешмете разъезжает шажком под нашими выстрелами и превежливо раскланивается, когда пуля прожужжит близко; да вряд ли это тот самый!..»

В Коби автор расстается с Максимом Максимычем.

МАКСИМ МАКСИМЫЧ

Какое-то время автор путешествует самостоятельно и останавливается в гостинице, где вынужден провести несколько дней. Спустя день рано утром во двор въезжает повозка, которую сопровождает Максим Максимыч. Автор предлагает Максиму Максимычу разделить с ним комнату, тот соглашается. Штабс-капитан готовит фазана. Говорить не о чем, а потому оба молчат: автор у окна, а Максим Максимыч у затопленной печи.

На постоялый двор приезжает коляска, и лакей сооб­щает автору и Максиму Максимычу, что она принадле­жит Печорину. Максим Максимыч рад известию. Слуга сообщает ему, что хозяин ужинает у полковника Н... Максим Максимыч просит лакея: «Коли пойдешь, так скажи, что здесь Максим Максимыч; так и скажи... уж он знает... Я тебе дам восьмигривенный на водку...» Штабс-капитан уверен, что Печорин, услышав о нем, сразу же прибежит, чтобы с ним повидаться. Напрасно он ждет Печорина у ворот на скамейке.

Автор приглашает штабс-капитана выпить чаю. Сна­чала тот отказывается, но потом соглашается, наспех выпивает чашку чая и снова отправляется за ворота, от­куда возвращается очень поздно.

Утром Максим Максимыч направляется к комендан­ту, попросив автора, чтобы тот в случае, если появится Печорин, послал за ним. Вместе с полковником Н... появ­ляется Печорин, автор рисует его портрет.

«Он был среднего роста; стройный, тонкий стан его и широкие плечи доказывали крепкое сложение, спо­собное переносить все трудности кочевой жизни и перемены климатов, не побежденное ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными; пыльный бар­хатный сюртучок его, застегнутый только на две ниж­ние пуговицы, позволял разглядеть ослепительно чис­тое белье, изобличавшее привычки порядочного че­ловека; его запачканные перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькой аристократической руке, и когда он снял одну перчатку, то я был удивлен худо­бой его бледных пальцев. Его походка была небрежна и ленива, но я заметил, что он не размахивал руками — верный признак некоторой скрытности характера... Ког­да он опустился на скамью, то прямой стан его согнул­ся, как будто у него в спине не было ни одной косточки; положение всего его тела изобразило какую-то нерви­ческую слабость; он сидел, как сидит Бальзакова трид­цатилетняя кокетка на своих пуховых креслах после утомительного бала. С первого взгляда на лицо его я бы не дал ему более двадцати трех лет, хотя после я готов был дать ему тридцать. В его улыбке было что-то дет­ское. Его кожа имела какую-то женскую нежность; бе­локурые волосы, вьющиеся от природы, так живописно обрисовывали его бледный, благородный лоб, на кото­ром, только по долгом наблюдении, можно было заме­тить следы морщин, пересекавших одна другую и, веро­ятно, обозначавшихся гораздо явственнее в минуты гне­ва или душевного беспокойства. Несмотря на светлый цвет его волос, усы его и брови были черные — признак породы в человеке, так, как черная грива и черный хвост у белой лошади. Чтоб докончить портрет, я ска­жу, что у него был немного вздернутый нос, зубы осле­пительной белизны и карие глаза; о глазах я должен сказать еще несколько слов.

Во-первых, они не смеялись, когда он смеялся! Вам не случалось замечать такой странности у некоторых людей?.. Это признак — или злого нрава, или глубокой постоянной грусти. Из-за полуопущенных ресниц они сияли каким-то фосфорическим блеском, если можно так выразиться. То не было отражение жара душевного или играющего воображения: то был блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительный, но холодный; взгляд его — непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы казаться дерзким, если б не был столь равнодушно спокоен... Скажу в заключение, что он был вообще очень недурен и имел одну из тех оригинальных физиономий, которые особенно нравятся женщинам светским».

Печорин собирается в дорогу, уже заложили лоша­дей. Автор просит его задержаться, так как Максим Максимыч хотел увидеться с ним. В ответ на это Печорин замечает: «Ax, точно!.. мне вчера говорили; но где же он?» Максим Максимыч прибегает в гостиницу, «он хотел кинуться на шею Печорину, но тот довольно хо­лодно, хотя с приветливой улыбкой, протянул ему ру­ку. Штабс-капитан на минуту остолбенел, но потом жадно схватил его руку обеими руками: он еще не мог говорить».

Печорин сообщает, что едет в Персию. Максиму Максимычу не терпится узнать, чем он занимался все это время. Улыбаясь, Печорин отвечает, что скучал. При упоминании о Бэле «Печорин чуть-чуть побледнел и отвернулся...

— Да, помню! — сказал он, почти тотчас принужден­но зевнув...»

Штабс-капитан не хочет отпускать Печорина, а тот спешит в дорогу. Старик сердится, когда Печорин благо­дарит его за то, что он его не забыл.

Печорин уже в коляске, когда Максим Максимыч, ухватясь за дверцы, интересуется, что ему делать с «бу­магами». Печорин бросает: «Что хотите!» Максим Мак­симыч хочет узнать, встретятся ли они еще когда-ни­будь, но Печорин знаком дает понять, что «вряд ли! да и зачем!».

Максим Максимыч долго провожает взглядом коля­ску, в которой уехал Печорин. «Мы были приятели, — говорит он, скрывая слезу досады, — ну, да что прияте­ли в нынешнем веке!.. Что ему во мне? Я не богат, не чиновен, да и по летам совсем ему не пара... Да я все­гда знал, что он ветреный человек, на которого нельзя надеяться... А, право, жаль, что он дурно кончит... да и нельзя иначе!..»

Автор просит Максима Максимыча, который очень расстроен такой встречей с Печориным, отдать ему «бу­маги». Максим Максимыч бросает на землю одну за дру­гой тетрадки: «Вот они все. Поздравляю вас с наход­кою...» Автор собирается в дорогу. Максим Максимыч ос­тается, поскольку должен увидеться с комендантом.

«Я понял его: бедный старик, в первый раз от роду, может быть, бросил дела службы для собственной на­добности, говоря языком бумажным, — и как же он был награжден!»

Автор уезжает один.  

ЖУРНАЛ ПЕЧОРИНА  

Предисловие

Поскольку, возвращаясь из Персии, Печорин умер, то автор считает, что он вправе печатать под своим име­нем чужое произведение. Автор поясняет причины, кото­рые заставили его посвятить других в сердечные тайны человека, которого он видел всего лишь раз в жизни.

«Перечитывая эти записки, я убедился в искреннос­ти того, кто так беспощадно выставлял наружу собст­венные слабости и пороки. История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она — следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление... Хотя я переменил все собствен­ные имена, но те, о которых в нем говорится, вероятно, себя узнают, и, может быть, они найдут оправдания по­ступкам, в которых до сей поры обвиняли человека, уже не имеющего отныне ничего общего с здешним миром: мы почти всегда извиняем то, что понимаем».

Автор публикует только то, что касается жизни Печо­рина на Кавказе. В его руках остается еще одна тетрадь, повествующая о всей жизни Печорина, которая, возможно, когда-нибудь предстанет перед читателем.

Что касается мнения автора о характере Печорина, то оно заключено в названии книги.

ТАМАНЬ

Повествование ведется от лица Печорина. «Та­мань — самый скверный городишко из всех приморских городов России. Я там чуть-чуть не умер с голода, да еще вдобавок меня хотели утопить».

Поздно ночью приезжает герой в Тамань на переклад­ной тележке. Не найдя ни одной свободной казенной квар­тиры, десятник ведет Печорина в хату на самом берегу моря. По словам десятника, «там нечисто». Но Печорин так устал, что не придает значения этому замечанию.

В доме находится слепой мальчик, к лицу которого Пе­чорин подносит зажженную серную спичку. «Признаюсь, я имею сильное предубеждение против всех слепых, кри­вых, глухих, немых, безногих, безруких, горбатых и проч. Я замечал, что всегда есть какое-то странное отношение между наружностью человека и его душою: как будто с потерею члена душа теряет какое-нибудь чувство».

Из слов слепого мальчика Печорину становится изве­стно, что тот живет один, что у хозяйки была дочь, «да утикла за море с татарином», «лодочником из Керчи».

Печорин заметил, что в хате не было ни одного обра­за. Он не мог заснуть. Через час он увидел, что мальчик, взяв под мышку узел, отправился к берегу моря по уз­кой крутой тропинке. Печорин последовал за ним. Когда слепой мальчик добрался до берега, «он шел так близко от воды, что казалось, сейчас волна его схватит и унесет; но, видно, это была не первая его прогулка, судя по уве­ренности, с которой он ступал с камня на камень и избе­гал рытвин». Через несколько минут к нему подошла де­вушка и сообщила, что из-за сильной бури Янко не при­плывет. Но мальчик возразил ей: «Янко не боится бури». Печорин обратил внимание на то, что с ним слепой гово­рил малороссийским наречием, а с девушкой изъяснялся чисто по-русски! Спустя минут десять появилась черная точка, которая стала приближаться к берегу. Из лодки вышел мужчина в татарской бараньей шапке. Все трое берут на плечи по узлу и уходят вдоль по берегу. Печо­рин возвращается в хату.

На следующее утро Печорин направляется к комен­данту узнать, когда ему можно будет отправиться в Геленджик. Тот говорит ему, что пока плыть не на чем, но «дня через три, четыре придет почтовое судно».

В хате, где остановился Печорин, его встречает казак, с которым он сюда пришел вечером, и сообщает, что при­шла старуха с дочерью. Схватив слепого мальчишку за ухо, Печорин пытается узнать у него, куда тот ходил но­чью с узлом. Тот плачет, кричит, что никуда не ходил. Старуха ворчит, что мучают убогого. Прошло несколько более часа. Печорин услышал песню девушки. По голосу Печорин узнал девушку: именно ее он видел ночью на бе­регу. Та пытается заигрывать с постояльцем, то и дело по­падаясь ему на глаза. Печорину кажется, что такой де­вушки ему не приходилось встречать ранее. «Она была далеко не красавица», но «в ней было много породы», кото­рая «большею частью изобличается в поступи, в руках и ногах; особенно нос очень много значит. Правильный нос в России реже маленькой ножки. Моей певунье казалось не более восемнадцати лет». Под вечер он пытается узнать о ней, кто она такая, но та ничего не говорит о себе. Тогда Печорин сообщает ей, что видел ее ночью на берегу моря. В ответ на это она хохочет. «Много видели, да мало знаете, а что знаете, так держите под замочком». Печорин угро­жает донести на нее коменданту.

Смерклось, Печорин допивал второй стакан чая, когда вошла девушка и, сев против него, устремила на него глаза. «...И не знаю почему, но этот взор показался мне чудно-нежен; он мне напомнил один из тех взглядов, которые в старые годы так самовластно играли моею жизнью». Пе­чорин видит, как взволнована девушка. «...Вдруг она вско­чила, обвила руками мою шею, и влажный, огненный поце­луй прозвучал на губах моих». Девушка назначает Печо­рину свидание ночью на берегу. Взяв пистолет, Печорин предупреждает казака, что тому следует бежать на берег, если услышит выстрел. Девушка и Печорин садятся в лод­ку и отплывают от берега. Говоря, что любит, девушка об­нимает и целует Печорина. Ей удается вытащить у него пистолет и выбросить его в воду. Печорин в недоумении, испуган, так как не умеет плавать. Девушка уверена в том, что он донесет, а потому намерена утопить его. После не­равной схватки она сама оказывается за бортом лодки.

Печорин находит на дне лодки половину старого весла и гребет к пристани. После этого он взбирается на утес и наблюдает оттуда за тем, как на берегу встречаются де­вушка и приплывший вскоре Янко. Появляется слепой мальчишка с мешком. Татарин ему говорит, что он вынуж­ден искать работу в другом месте, что девушка поедет с ним, что старухе пора умирать, «зажилась, надо знать и честь», что они здесь больше не покажутся. Слепой мальчишка просит взять его с собой, но слышит: «На что мне тебя?» Татарин положил что-то в руку слепому, а по­том бросил на берег еще монету, которая ударилась о ка­мень. Мальчишка монету не поднял. Татарин и девушка уплывают. Слепой остается на берегу и долго рыдает. Пе­чорин задается вопросом: «И зачем было судьбе кинуть меня в мирный круг честных контрабандистов? Как ка­мень, брошенный в гладкий источник, я встревожил их спокойствие и, как камень, едва сам не пошел ко дну!»

По возвращении в хату Печорин увидел спящего ка­зака, который обеими руками держал ружье, и вдруг об­наружил, что мальчишка украл его вещи: шкатулку, шашку с серебряной оправой, дагестанский кинжал, ко­торый был подарен ему приятелем. Разбудив казака, Печорин побранил его.

На следующее утро Печорин отправляется в Геленджик, уже не думая о тех людях, в чью судьбу он так не­ожиданно ворвался. «Да и какое дело мне до радостей и бедствий человеческих, мне, странствующему офице­ру, да еще с подорожной по казенной надобности!..»  

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

(Окончание журнала Печорина)

КНЯЖНА МЕРИ                   

Эта повесть написана в форме дневниковых записей.  

11-го мая.

Печорин приехал в Пятигорск, где нанял на самом высоком месте квартиру, из окон которой отрывается чудесный вид.

Он направляется к Елисаветинскому источнику, где собирается «водяное общество».

Идя бульваром, Печорин встречает «большею частию семейства степных помещиков», которые провожали его взглядами «с нежным любопытством», но, «узнай армей­ские эполеты... с негодованием отвернулись». Местные дамы благосклоннее, они «привыкли на Кавказе встре­чать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум. Эти дамы очень ми­лы; и долго милы!»

Печорин обгоняет толпу мужчин, штатских и воен­ных, которые, как он узнал после, «составляют особен­ный класс людей между чающими движения воды. Они пьют — однако не воду, гуляют мало, волочатся только мимоходом; они играют и жалуются на скуку. Они франты: опуская свой оплетенный стакан в колодезь кислосерной воды, они принимают академические позы; штатские носят светло-голубые галстуки, военные вы­пускают из-за воротника брыжи. Они исповедывают глубокое презрение к провинциальным домам и вздыха­ют о столичных аристократических гостиных, куда их не пускают».

Печорин останавливается на краю горы, рассматри­вая живописную окрестность, и слышит знакомый голос. Происходит встреча с Грушницким, с которым он позна­комился, находясь в действующем отряде. Грушницкий поехал на воды неделей ранее Печорина, после ранения в ногу.

«Грушницкий — юнкер. Он только год в службе, но­сит, по особенному роду франтовства, толстую солдат­скую шинель. У него георгиевский солдатский крестик. Он хорошо сложен, смугл и черноволос; ему на вид мож­но дать двадцать пять лет, хотя ему едва ли двадцать один год. Он закидывает голову назад, когда говорит, и поминутно крутит усы левой рукой, ибо правою опира­ется на костыль. Говорит он скоро и вычурно: он из тех людей, которые на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, которых просто прекрасное не трогает и которые важно драпируются в необыкновенные чувст­ва, возвышенные страсти и исключительные страдания. Производить эффект — их наслаждение; они нравятся романтическим провинциалкам до безумия. Под ста­рость они делаются либо мирными помещиками, либо пьяницами — иногда тем и другим. В их душе часто много добрых свойств, но ни на грош поэзии. Грушницкого страсть была декламировать: он закидывал вас сло­вами, как скоро разговор выходил из круга обыкновен­ных понятий; спорить с ним я никогда не мог. Он не от­вечает на ваши возражения, он вас не слушает. Только что вы остановитесь, он начинает длинную тираду, по-видимому имеющую какую-то связь с тем, что вы сказа­ли, но которая в самом деле есть только продолжение его собственной речи.

Он довольно остер: эпиграммы его часто забавны, но никогда не бывают метки и злы: он никого не убьет одним словом; он не знает людей и их слабых струн, по­тому что занимался целую жизнь одним собою. Его цель — сделаться героем романа. Он так часто старался уверить других в том, что он существо, не созданное для мира, обреченное каким-то тайным страданиям, что он сам почти в этом уверился. Оттого-то он так гордо носит свою толстую солдатскую шинель. Я его понял, и он за это меня не любит, хотя мы наружно в самых дружеских отношениях. Грушницкий слывет отличным храбрецом; я его видел в деле: он махает шашкой, кри­чит и бросается вперед, зажмуря глаза. Это что-то не русская храбрость!..

Я его также не люблю: я чувствую, что мы когда-ни­будь с ним столкнемся на узкой дороге, и одному из нас несдобровать».

Со слов Грушницкого, жизнь на водах «довольно про­заическая», здешнее общество нисколько не интересно, выделяются лишь княгиня Лиговская и ее дочь Мери, с которыми ему не удалось пока познакомиться.

Мимо молодых людей проходят «две дамы: одна пожи­лая, другая молоденькая, стройная». Печорин не смог раз­глядеть их лиц за шляпками, но замечает, что одеты они хорошо. Это Лиговские, и Мери очень хороша собой.

К Лиговским подходит Раевич, о котором Грушниц­кий злобно отзывается, на что Печорин замечает: «Ты озлоблен против всего рода человеческого».

Когда дамы, отойдя от колодца, оказываются рядом с молодыми людьми, Грушницкий принимает «драмати­ческую позу с помощию костыля» и произносит по-фран­цузски тираду, из которой следует, что он ненавидит лю­дей, чтоб их не презирать. Печорин, видя как на это от­реагировала Мери, говорит, что «у нее такие бархатные глаза... нижние и верхние ресницы так длинны, что лучи солнца не отражаются в ее зрачках». Грушницкому это не нравится. Печорин уходит прочь от него. Около полу­часа он гуляет по виноградным аллеям, затем поспешил домой, но, заметив у источника княжну и Грушницкого, прячется за угол галереи и наблюдает за происходящим. Грушницкий роняет стакан, из которого он пил минераль­ную воду, но раненая нога не позволяет ему поднять его. Мери поднимает стакан, подает его молодому человеку «с телодвижением, исполненным невыразимой прелести», и, смутившись, убегает так быстро, что Грушницкий не успевает поблагодарить ее.

По-разному расценивают это происшествие Груш­ницкий и Печорин. Для первого Мери — «это просто ан­гел». Что до Печорина, то он завидует Грушницкому, но не показывает этого, скептически осаживая его, так как у него «врожденная страсть противоречить».

Проходя по бульвару, молодые люди видят Мери у ок­на. Грушницкий посылает ей «один из тех мутно-нежных взглядов, которые так мало действуют на женщин». Печо­рин наводит на нее лорнет, что сердит Грушницкого.  

13-го мая.

Печорина посещает русский доктор Вернер, скептик и материалист, как все медики, но в душе поэт.

«Он изучал все живые струны сердца человеческого, как изучают жилы трупа, но никогда не умел он воспользоваться своим знанием... Он был беден, мечтал о миллионах, а для денег не сделал бы лишнего шага... У него был злой язык: под вывескою его эпиграммы не один добряк прослыл пошлым дураком; его соперники, завистливые водяные медики, распустили слух, будто он рисует карикатуры на своих больных, — больные взбе­ленились, почти все ему отказали...

Его наружность была из тех, которые с первого взгляда поражают неприятно, но которые нравятся впос­ледствии, когда глаз выучится читать в неправильных чертах отпечаток души испытанной и высокой...

Вернер был мал ростом, и худ, и слаб, как ребенок; одна нога была у него короче другой, как у Байрона; в сравнении с туловищем голова его казалась огромна... Его маленькие черные глаза, всегда беспокойные, стара­лись проникнуть в ваши мысли. В его одежде заметны были вкус и опрятность; его худощавые, жилистые и ма­ленькие руки красовались в светло-желтых перчатках. Его сюртук, галстук и жилет были постоянно черного цвета. Молодежь прозвала его Мефистофелем...»

Между Вернером и Печориным полное взаимопони­мание. Печорин осознает, что «к дружбе не способен»:

«...из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается; рабом я быть не могу, а повелевать в этом случае — труд утомительный, потому что надо вместе с этим и обманывать; да притом у меня есть лакеи и деньги!»

Вернер в беседе с Печориным упоминает о том, что княжна увлечена Грушницким, она убеждена, что тот разжалован в солдаты за дуэль. Печорин рад тому, что из этого всего может получиться история, так как завязка уже есть, а потому ему не будет здесь скучно. Княгиня помнит Печорина по Петербургу. Когда она рассказывала о похождениях молодого человека, ее дочь слушала ее с любопытством. По мнению доктора, «княгиня очень любит молодых людей; княжна смот­рит на них с некоторым презрением: московская при­вычка!»

К Лиговским приехала их родственница — «среднего роста, блондинка, с правильными чертами, цвет лица ча­хоточный, а на правой щеке черная родинка»; это описа­ние внешности напоминает Печорину женщину, «кото­рую любил в старину...». Печорин просит Вернера, чтобы тот никому не говорил об этом. Когда доктор уходит, Пе­чорин грустит, вспоминая былую любовь.

Около шести вечера на бульваре Печорин замечает, что Лиговские сидят на скамье в окружении молодых людей. Остановив «двух знакомых Д... офицеров», Печо­рин начинает рассказывать смешные истории, привле­кая к себе внимание, и вскоре окружение Лиговских пе­ремещается в его круг. Мери интересуется у одного из вернувшихся к ней из вежливости молодых людей, что такого он там услышал. Грушницкий следит за ней. Для Печорина очевидно, что на следующий день Груш­ницкий будет искать возможности с ней познакомиться, чему та будет рада, потому что ей скучно.  

16-го мая.

Поведение Печорина в последующие два дня раздра­жает княжну. Ей странно, что он не пытается с ней по­знакомиться. Когда Печорин встретил ее в магазине, где «она торговала чудесный персидский ковер», Печорин «дал сорок рублей лишних и перекупил его». Во время обеда Печорин отправляет нарочного, чтобы тот провел мимо окон Лиговских его черкесскую лошадь, которая была покрыта купленным ковром.

Грушницкому непонятно, почему Печорин категори­чески отказывается знакомиться с Лиговскими. В планах Грушницкого произвести на Мери благоприятное впечат­ление, так как он влюблен в девушку. Печорин говорит ему: «Княжна в тебя уж влюблена». Грушницкий замеча­ет, что Мери говорила о Печорине: «Кто этот господин, у которого такой неприятный тяжелый взгляд?»

Печорин пытается убедить Грушницкого в том, что княжна «из тех женщин, которые хотят, чтоб их забав­ляли»: «Если ты над нею не приобретешь власти, то даже ее первый поцелуй не даст тебе права на второй; она с тобой накокетничается вдоволь, а года через два вый­дет замуж за урода, из покорности к маменьке, и станет себя уверять, что она несчастна, что она одного только человека и любила, то есть тебя, но что небо не хотело соединить ее с ним...» Слова Печорина задевают Грушницкого. Он уже приобрел серебряное кольцо с чернью, на внутренней стороне которого было вырезано имя Ме­ри и «рядом — число того дня, когда она подняла знаме­нитый стакан».

Печорин ждет, когда Грушницкий выберет его в свои поверенные.

У колодца, к которому приходит Печорин, никого нет. Он думает о «молодой женщине с родинкой на ще­ке». Неожиданно происходит встреча Печорина с Верой. Они садятся и начинают беседовать. Печорин берет ее за руку. На расспросы Печорина Вера отвечает уклон­чиво, замечает: «С тех пор как мы знаем друг друга, ты ничего мне не дал, кроме страданий...» Молодые люди целуются.

По признанию молодой женщины, она вторично вы­шла замуж, на этот раз за Семена Васильевича Г...ва, дальнего родственника Лиговских, богача, но больного, хромого и старого человека. «Она вышла за него, — пи­шет Печорин в дневнике, — для сына... его уважает, как отца, — и будет обманывать, как мужа...» Чтобы иметь возможность встречаться с Верой в доме Лиговских, Пе­чорин обещает молодой женщине, что будет «волочиться за княжной».

Печорин осознает, что он «никогда не делался рабом любимой женщины»: «...напротив, я всегда приобретал над их волей и сердцем непобедимую власть, вовсе об этом не стараясь. Отчего это? — оттого ли что я никогда ничем очень не дорожу и что они ежеминутно боялись выпустить меня из рук? Или это — магнетическое влия­ние сильного организма? Или мне просто не удавалось встретить женщину с упорным характером?»

Вернувшись домой, Печорин скачет в степь, чтобы снять усталость, рассеять тяжелые мысли. Около шести часов пополудни он спускается в овраг, чтобы напоить лошадь. Появляется «шумная и блестящая кавалькада:

дамы в черных и голубых амазонках, кавалеры в костю­мах, составляющих смесь черкесского с нижегород­ским». Впереди всех едут Грушницкий и Мери. Печорин слышит их разговор. Грушницкий кажется Мери роман­тическим героем. В этот момент появляется Печорин. Княжна испугана, думая, что это черкес, на что тот за­мечает, что он не более опасен, чем ее кавалер.

Часов в одиннадцать вечера Печорин идет гулять, думая о Вере. Появляется Грушницкий, который был у Лиговских, и нахваливает пение Мери. Он передает слова княжны о Печорине, что он «о себе самого высо­кого мнения». На это Печорин замечает, что «она не ошибается».

Молодые люди расходятся, поспорив, что Печорин начнет «волочиться за княжной». Он только и ждет того момента, когда Грушницкий порядком наскучит княжне, чтобы влюбить ее в себя.  

21-го мая.

В течение недели Печорину не удалось попасть к Лиговским. Грушницкий следует за Мери повсюду. Княги­ня не обращает на него никакого внимания, так как «он не жених».

Печорин встречает Веру, которая предлагает ему познакомиться с Лиговскими. На завтрашнем балу в за­ле ресторации Печорин намерен танцевать с княжной мазурку.  

22-го мая.

Лиговские появляются на балу одними из последних. Мери кивком приветствует Грушницкого. Тот счастлив. Печорин слышит, как толстая дама говорит своему кавалеру, Драгунскому капитану, что княжна Лиговская толкнула ее и не извинилась. Тот обещает ее проучить. В ресторации на балу Печорин приглашает на вальс Мери. Пользуясь случаем, он извиняется за свое недавнее поведение.

Из толпы мужчин, среди которых находился драгун­ский капитан, к Мери направляется пьяный «господин во фраке с длинными усами и красной рожей» и приглаша­ет ее на мазурку. Девушка смущена. Печорин подходит к пьяному и просит его удалиться. После этого девушка сменяет неприязнь на благосклонность. Мери рассказы­вает о случившемся своей матери, которая благодарит Печорина.

Печорин беседует с Мери и говорит, что она ему нра­вится, но ее поклонники его отпугивают. Мери говорит, что все они скучные. В удобный момент Печорин как бы не­взначай вспоминает о Грушницком, назвав его юнкером.

Отправившись ужинать, Печорин встречает Вернера и говорит ему, что спас княжну «от обморока на бале».  

23-го мая.

Вечером, когда Печорин гуляет на бульваре, Грушницкий благодарит его и замечает, что нынче глаза Ме­ри «тусклы и холодны».

Получив приглашение к Лиговским, Печорин направ­ляется к ним в гости. Весь вечер он беседует с Верой, не обращая внимания ни на княжну, ни на ее пение. В раз­говоре с Печориным Мери говорит ему, что он не слушал, как она пела. В свою очередь Мери любезничает с Грушницким, пытаясь тем самым уязвить самолюбие Печорина, который к этому времени уже осознал, что все идет по за­думанному плану. Грушницкий в поведении Мери усмат­ривает то, что хочет видеть: он уверен, что девушка влюб­лена в него. Печорин несколько раз пытается вмешаться в их разговор, понимает, что он лишний, но это его не огор­чает. «Знакомясь с женщиной, я всегда безошибочно отга­дывал, будет она меня любить или нет...»

Остаток вечера Печорин проводит в беседе с Верой. Грушницкий и Печорин покидают дом Лиговских вместе. Последний едва удерживается, чтобы не назвать первого глупцом.  

29-го мая.

Княжна, наслушавшись рассказов Печорина, начина­ет видеть в нем необыкновенного человека. Грушницкий уже безумно надоел ей. Она обращается к Печорину с вопросом: «Отчего вы думаете, что мне веселее с Грушницким?» На это тот отвечает, что жертвует «счастию приятеля своим удовольствием...».  

3-го июня.

«Я часто себя спрашиваю, зачем я так упорно добива­юсь любви молоденькой девочки, которую обольстить я не хочу и на которой никогда не женюсь?» Для Печорина лю­бовь Мери ничего не значит, ему хочется почувствовать власть над нею. «Она как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо со­рвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на до­роге: авось кто-нибудь поднимет!» На страдания и радости других Печорин смотрит, как на пищу, способную поддер­живать его душевные силы. Для него счастье — «насы­щенная гордость». «Зло порождает зло; первое страдание дает понятие о удовольствии мучить другого...»

Тем временем Грушницкого произвели в офицеры, о чем он поведал Печорину. Доктор Вернер, поздравляя Грушницкого, замечает, что солдатская шинель ему под­ходит больше и что мундир не придаст ему ничего инте­ресного: «...вы до сих пор были исключением, а теперь подойдете под общее правило». Грушницкий счастлив и полон надежд на то, что его эполеты не оставят Мери равнодушной. Печорин спрашивает у Грушницкого, лю­бит ли его Мери. Тот отвечает, что «порядочная женщи­на этого не скажет». Печорин советует ему беречься: «...она тебя надувает».

На прогулке к провалу, угасшему кратеру, Печорин позволяет себе с сарказмом отзываться о знакомых, что пугает Мери, которая просит избавить ее от всякого ро­да колкостей: «...я бы лучше желала попасться в лесу под нож убийцы, чем вам на язычок... Я вас прошу не шутя: когда вам вздумается обо мне говорить дурно, возьмите лучше нож и зарежьте меня, — я думаю, это вам не будет очень трудно».

Печорин говорит о себе: «Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предпо­лагали — и они родились. Я был скромен — меня обвиня­ли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал доб­ро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болт­ливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бес­цветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не ве­рили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как дру­гие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выго­дами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, при­крытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не су­ществовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отре­зал и бросил, — тогда как другая шевелилась и жила к ус­лугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины...»

В сердце Мери появилось сострадание к Печорину. Поведение ее меняется.

Мери говорит Печорину, что до сего момента ей было незнакомо чувство любви. Печорин замечает, что Мери сожалеет о том, что позволяла себе с холодностью отно­ситься к нему. И снова Печорин скучает, так как пред­видит то, что должно случиться.  

4-го июня.

Княжна Мери рассказывает о своих чувствах к Пе­чорину Вере, на что та отвечает ревностью. Печорин го­тов уехать вслед за ней и ее мужем в Кисловодск.

Грушницкий сообщает Печорину о предстоящем празднестве, которое устраивает здешнее начальство. Он надеется произвести на Мери впечатление своим новым мундиром. Печорин на вечере у Лиговских ви­дит, как заинтересована им княжна. Вера от этого страдает. Печорин, «прикрыв все это вымышленными именами», рассказывает драматическую историю зна­комства его с Верой, говорит о их любви. После этого Вера оживляется.

5-го июня.

Перед тем как отправиться на бал, в новом мундире, невероятным образом расфранченный, пахнущий розо­вой помадой и духами, Грушницкий появляется у Печо­рина и «довольно небрежно» спрашивает: «Ты, говорят, эти дни... волочился за моей княжной?» Тот опровергает этот слух. Грушницкий уходит.

На балу Печорин наблюдает за происходящим со стороны. Грушницкий объясняется с Мери, которая его отвергает. Она говорит ему: «Вам шинель гораздо более к лицу...» Печорин танцует с Мери. Грушницкий собира­ется ему отомстить. Когда Мери садилась в карету, Пе­чорин поцеловал ее руку. Грушницкому удается объеди­нить против Печорина нескольких человек, среди кото­рых драгунский капитан. Печорина это радует, так как он жаждет острых ощущений.

6-го июня.

Вера уезжает в Кисловодск с мужем. Печорин на­правляется к Лиговским, но ему сообщают, что Мери больна и не может выйти к нему.

«Я не видел ее! Она больна! Уж не влюбился ли я в самом деле?.. Какой вздор!»  

7-го июня.

В одиннадцать часов утра Печорин посещает Лигов­ских. Мери нервничает, так как считает, что Печорин ее не уважает. Тот извиняется и уходит, слыша ее плач. Вечером к Печорину заходит Вернер и спрашивает, правда ли то, что он женится на княжне. Печорин гово­рит ему, что это ложь, и сообщает, что переезжает в Кисловодск.  

10-го июня.

В Кисловодске Печорин видится с Верой, которая за­метно похорошела, так как этому способствовал «живи­тельный горный воздух». Печорин ждет приезда Мери. «Грушницкий с своей шайкой бушует каждый день в трактире».  

11 -го июня.

Печорин обедает у Лиговских. Вера по-прежнему ревнует Печорина к княжне. Тот приходит к умозаклю­чению, что «нет ничего парадоксальнее женского ума: женщин трудно убедить в чем-нибудь, надо их довести до того, чтоб они убедили себя сами...»: «Женщины должны бы желать, чтоб все мужчины их так же хорошо знали, как я, потому что я люблю их во сто раз больше с тех пор, как их не боюсь и постиг их мелкие слабости».  

12-го июня.

В нескольких верстах от Кисловодска, куда отправи­лась многочисленная кавалькада посмотреть на закат солнца, при переезде вброд горной речки верхом на ло­шади Мери испытывает легкое недомогание, и Печорин, поддерживая ее, целует девушку. В ответ на это княжна замечает: «Или вы меня презираете, или очень любите», вызывая его на откровенность. Печорин молчит. Мери, стегнув хлыстом лошадь, присоединяется к остальному обществу, демонстрируя излишнюю веселость. Печорин замечает, что у княжны «просто нервический припадок: она проведет ночь без сна и будет плакать». «Эта мысль мне доставляет необъятное наслаждение: есть минуты, когда я понимаю Вампира...»

Печорин через окно дома слободки наблюдает за во­енной пирушкой, на которой драгунский капитан, разго­рячившись, требует: «Печорина надо проучить!» Собрав­шиеся обсуждают, как им это сделать. Решено, что Грушницкий должен вызвать Печорина на дуэль. В пис­толетах не будет пуль, но об этом Печорин не будет знать. Грушницкий поддерживает заговорщиков.

На следующее утро у колодца Мери признается Пе­чорину в своих чувствах, на что тот говорит ей, что не любит ее.  

14-го июня.

Печорин готов на многие жертвы ради женщины, ко­торую любит, но женитьба является исключением. Ког­да-то в детстве одна гадалка предсказала ему «смерть от злой жены».  

15-го июня.

В Кисловодск приезжает фокусник Апфельбаум. Все собираются на представление. Печорин проходит мимо окон Веры и поднимает записку, в которой Вера пригла­шает его к себе вечером. Печорин отправляется на пред­ставление и находит, что там собрались те, с кем бы ему не хотелось встречаться в доме Лиговских. Ближе к на­значенному времени он встает и уходит. По дороге он замечает, что кто-то следует за ним. Весь вечер он про­водит у Веры. Около двух часов пополуночи он спуска­ется с верхнего балкона на нижний и бросает взгляд на окно княжны Мери. Когда Печорин прыгает на дерн, его хватают Грушницкий и драгунский капитан и пытаются задержать, но он вырывается. Лишь только Печорин до­бирается домой, в дверь стучат Грушницкий и драгун­ский капитан и сообщают, что появились черкесы. Печо­рин отказывается выйти, отговорившись насморком.  

16-го июня.

Утром у колодца только и говорят о ночном нападе­нии черкесов на дом Лиговских. Печорин завтракает в ресторации с мужем Веры и слышит, как Грушницкий при свидетелях заявляет, что Печорин провел ночь у Мери. Печорин появляется перед Грушницким и вы­зывает его на дуэль. Секундантом Печорина становится Вернер, который отправляется обсудить условия дуэли. У него появляются подозрения, что пулею будет заря­жен только пистолет Грушницкого.

Перед дуэлью, ночью, Печорин предается размыш­лениям: «Зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы не­объятные... Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из гор­нила их я вышел тверд и холоден как железо, но утра­тил навеки пыл благородных стремлений — лучший цвет жизни... Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия; я только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая их чувства, их нежность, их ра­дости и страданья — и никогда не мог насытиться... Од­ни скажут: он был добрый малый, другие — мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь — из любопытства: ожидаешь че­го-то нового...»

Пытаясь скрыть следы бессонницы, Печорин, «погру­жаясь в холодный кипяток нарзана», чувствует, что си­лы возвращаются к нему. После этого они с Вернером отправляются верхом к месту дуэли.

Печорин замечает, каким необыкновенным было на­ступившее утро.

Вернер интересуется, оставил ли Печорин завеща­ние. Тот отвечает отрицательно. Печорин говорит докто­ру: «Из жизненной бури я вынес только несколько идей — и ни одного чувства. Я давно уж живу не серд­цем, а головою. Я взвешиваю, разбираю свои собствен­ные страсти и поступки с строгим любопытством, но без участия. Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его...»

По предложению Печорина было решено стреляться на высокой скале, тогда в случае если кто-то окажется убит, достаточно будет извлечь пулю и все подумают, что произошел несчастный случай: молодой человек упал и разбился.

Дуэлянты вместе со своими секундантами направля­ются к месту дуэли. «Я подошел к краю площадки и по­смотрел вниз, голова чуть-чуть у меня не закружилась; там внизу казалось темно и холодно, как в гробе; мшис­тые зубцы скал, сброшенных грозою и временем, ожида­ли своей добычи».

Грушницкий по жребию стреляет первый, и его пуля едва царапает колено Печорина. Печорин просит Вернера зарядить его пистолет. Секундант Грушницкого воз­ражает, так как уверен, что пистолет уже заряжен. Пе­чорин обращается к Грушницкому с предложением за­кончить дело миром, если тот откажется от своей клеветы. «Стреляйте! — отвечал он, — я себя презираю, а вас ненавижу! Если вы меня не убьете, я вас зарежу ночью из-за угла. Нам на земле вдвоем нет места!..» Пе­чорин стреляет и убивает Грушницкого.

После дуэли Печорин получает две записки: одну от Вернера, из которой следовало, что все улажено, а дру­гую от Веры. В ней она писала ему, что она его не в си­лах забыть и разлюбить, что она обязана сказать ему все, что накопилось на сердце: «...ты любил меня как собственность, как источник радостей, тревог и печалей, сменявшихся взаимно, без которых жизнь скучна и од­нообразна... в твоей природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное; в твоем голосе, что бы ты ни говорил, есть власть непо­бедимая; никто не умеет так постоянно хотеть быть лю­бимым; ни в ком зло не бывает так привлекательно; ни­чей взор не обещает столько блаженства; никто не умеет лучше воспользоваться своими преимуществами и никто не может быть так истинно несчастлив, как ты, потому что никто столько не старается уверить себя в против­ном», что она призналась мужу, что любит Печорина, а теперь уезжает навсегда. Печорин вскакивает на коня и мчится в Пятигорск. «При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете — до­роже жизни, чести, счастья!» Он, загнав коня до смерти, пытается настигнуть карету, в которой уехала Вера, но тщетно, а потому вынужден вернуться в Кисловодск. Из слов Вернера Печорин узнает, что по городу пополз­ли слухи о его дуэли с Грушницким. Печорин прощается с Вернером, не надеясь на встречу в будущем.

Получив новое назначение, Печорин направляется в дом Лиговских, где княгиня предлагает ему жениться на ее дочери. Печорин говорит с Мери наедине и при­знается, что смеялся над ней. «Как я ни искал в груди моей хоть искры любви к милой Мери, но старания мои были напрасны». Княжна бросает ему на прощанье, что ненавидит его. Печорин покидает дом Лиговских.

Находясь в крепости и вспоминая о том, какой шанс предоставила ему судьба, Печорин понимает, что он не смог бы жить счастливо и спокойно. Он сравнивает себя с матросом, чья «душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится...».

ФАТАЛИСТ

Две недели Печорин живет в казачьей станице. Од­нажды после игры в карты он слышит разговоры офице­ров о мусульманском поверье, которое гласит, что судьба человека написана кем-то на небесах, а потому сам он изменить ничего не может.

Среди присутствующих находится поручик Вулич, серб, чья внешность придавала ему «вид существа осо­бенного, не способного делиться мыслями и страстями с теми, которых судьба дала ему в товарищи», очень храбрый, но вместе с тем скрытный человек, который питает страсть исключительно к карточной игре, о чем говорит тот факт, что однажды во время игры раздались выстрелы и все бросились к оружию, но Вулич продол­жал играть и затем, когда в цепи застрельщиков увидел своего счастливого понтера, прежде всего отдал ему вы­игранные тем деньги, а уж потом увлек за собой солдат и вступил в перестрелку с чеченцами.

Вулич предлагает испытать, знает ли человек о своей смерти заранее. Печорин заключает пари, ставя на то, что предопределения не существует. Вулич берет в сви­детели майора, а затем идет в спальню и, сняв со стены пистолет, взводит курок и насыпает на полку пороху. Поручик направляется в другую комнату, где просит всех сесть. Печорин внимательно следит за ним и видит «печать смерти на бледном лице его». Он говорит Вуличу, что тот нынче умрет. Вулич к этим словам относится с сомнением. Он интересуется у майора, заряжен ли пи­столет. Печорин по просьбе Вулича бросает кверху кар­ту: червонного туза. Поручик приставляет дуло пистоле­та к виску. Осечка. После выстрела в фуражку, которая висела над окном, для всех становится очевидным, что пистолет был заряжен. Вулич спокойно берет со стола деньги, которые проспорил ему Печорин.

Печорин пишет, что ему, когда он возвращался домой, стало смешно при воспоминании о том, «что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные прини­мают участие в наших ничтожных спорах...».

Печорин в темноте натыкается на что-то толстое и мягкое, но при этом неживое. На дороге лежит свинья, которую разрубил шашкой пьяный казак, которого пре­следовали два других казака. Среди ночи к Печорину прибегают с известием о том, что казак зарубил Вулича, а потом заперся в пустой хате, что на окраине станицы, и никому не удается выманить его оттуда. Среди собрав­шихся находилась и мать убийцы. Печорин готов испы­тать судьбу, и, когда есаул отвлекает казака, он прыгает через окно в дом. Раздается выстрел. Казак промахнул­ся и в следующую минуту был схвачен.

«Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера — напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, ког­да не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится — а смерти не минуешь!»

Автор проекта: Богомолов Федор